Меня всегда интересовала Алла Демидова - на мой взгляд, очень закрытый человек, прекрасная актриса и талантливая писательница. Ее книга "Письма к Тому" это подтверждает.
Читала эту книгу с наслаждением. И даже растягивала удовольствие. Письма - один из моих любимых жанров, но не каждому они удаются. А тут оба адресата - люди неординарные, литературно одаренные, интересные как в своем творчестве, так и просто в восприятии жизни.
Том Батлер – профессор Гарвардского Университета. Преподавал историю Византии и древние славянские языки. По происхождению он ирландец, знаток мировой поэзии, сам пишет стихи и занимается переводами. Они познакомились с Демидовой в 1990 году на одном и литературных вечеров в Америке и почти сразу подружились. Необыкновенно доброжелательный и порядочный Том предложил Демидовой помощь в оформлении ее финансовых дел в Америке и много лет помогал ей осуществлять взаимодействие с банком по ее кредитным картам.
Но то в жизни, а в творческом подходе они были настолько душевно близки, что письма их друг к другу - это блистательный дневник времени. Со стороны Демидовой - это в большинстве своем ее описание поездок за рубеж на гастроли, причем обязательно написанные в дни ее там пребывания. Дело в том, что эти письма в 90-х годах трудно было доверить почте в России и чаще всего они передавались с оказией, или пересылались по почте из-за рубежа. Например, из Парижа или Афин.
Очень интересны предисловия к большинству писем, разбавленные дневниковыми записями самой Демидовой. Что у нас творилось в 1990 году страшно вспомнить - карточки на продукты, демонстрации на улицах и выезды актеров за границу - как долгожданные глотки воздуха во всех смыслах.
1990 год, Демидова с большим успехом выступает на вечере памяти Ахматовой, устроенном Бродским, с которым ей пришлось немного поспорить, но затем у них сложились очень уважительные отношения. А вот с Томом Батлером отношения сразу стали душевными. Она с первых писем - причем это бумажная переписка, а не по электронной почте, описывает ему свои встречи с интересными людьми, нюансы репетиций и свои душевные переживания. В одном из первых писем к нему в июле 1990 года она пишет: "Вы - мой дневник. Когда я уезжаю, то оказываюсь в каком-то вакууме. Мне хочется поделиться увиденным, но не будешь же рассказывать об этом там живущим. В Москву писать бесполезно - письма не дойдут". Мы уже забыли про такие вещи, а ведь это было.
В те годы Демидову часто приглашают с ее спектаклем "Федра", кроме того, она начинает все больше ездить к своим подругам в разных странах - в Париж и Венецию, в Щвейцарию и Грецию. И вот при всем множестве подруг - такие плотные и откровенные письма именно ирландскому профессору в Америку. Родственная душа - иначе не скажешь.
Русский язык Тома в письмах не идеален и Демидова позже в интервью признается, что редактировала его письма. И все же они достаточно хорошо написаны и он уже старается найти дополнительные контакты для актрисы в Америке.
В 1990 году любимовский театр на Таганке еще жив, но уже начинаются брожения, но Демидова пишет о них сухо в выдержках из своих дневников, однако понятно, что она остается на стороне Любимова и осуждает Губенко.
Очень интересны ее суждения о музеях: "Пергамский алтарь - бой богов... Аскетизм Греции лучше, чем позднейшие завитки и излишества в камне". Или "Потсдам... -грандиозность" - это в Берлине, где в конце 1990 года уже нет стены, но Демидова отмечает огромную разницу между людьми.
В январе 1991 года Том уже волнуется, во что выльется демократия в России, а Демидова ему позже напишет, что письма не доходят не только из России в Америку, но и по стране. У ее театра гастроли в Чехословакии и благодаря этому снова налаживается переписка, где она ему откровенно сообщает, что в дома ее выручают заработки на сольных концертах с чтением стихов по приглашению из разных стран.По ее словам, возможен голод и обходится она часто посылками друзей из Европы. А Том Батлер ее уверяет, что это трудности перехода к жизни в новой системе свержения "советов". Он называет Демидову посредницей между первой и второй эмиграциями в Америку и сравнивает ее нежелание уехать из России навсегда с ахматовским решением остаться в своей стране.
А она продолжает мотаться с гастролями по Европе - Германия, Испания, Португалия - и это только за 1 месяц. Том в ответ это оценивает очень жестко: "Ты своими гастролями обмениваешь духовные "изделия на продукты. ...то есть кормишь души зрителей. Такая торговля всегда была судьбой артиста".
Возвращаясь ненадолго в Москву, она видит такое, о чем потом пишет: "Том, у нас - ужас! Полнейшая беспросветность. У людей нет цели- для чего учиться, заниматься искусством..." Но Том ей пишет, что по всему миру "ужас". Видимо кризис в те годы в культуре был не только в России.
Но все же в Европе культурная жизнь бурлит и Демидова много ездит по городам Италии, прекрасно описывает ее города и церкви. Очень устает, и попутно делает такую запись:" "Я - фаталист. Абсолютно убеждена, что каждому человеку свой срок дан, и когда завод кончится, то и здоровые люди погибают..." А Том ей пишет: "Французы и греки тебя любят... Думаю, что Франция - твое второе отечество и не только из-за культурных причин, а из-за психологии зрителей". И Демидова в письмах неоднократно будет это подтверждать, бывая во Франции иногда чуть ли не чаще, чем дома, играя во многих спектаклях, и это при том, что из-за трагической смерти Антуана Витеза не состоялось ее еще более тесное сотрудничество с парижскими сценами.
Начало 1992 года Демидова проводит в Канаде с сольными выступлениями и у нее есть время поразмышлять. Она пишет: "Я люблю плыть по течению, то есть не сопротивляться обстоятельствам. Книги, работа - это своего рода наркотик, который спасает от наших мыслей... Видимо, живу в каком-то для себя выдуманном мире."
А кочевье в ее жизни продолжается: Афины, потом Щвейцария и редкие дни на своей даче в Истре. 1993-й год открывается репетициями в Греции спектакля "Квартет" Терзопулоса - она подробно описывает репетиции в своих дневниках и письмах к другу. Но сразу после премьеры едет в Нью-Йорк, встречается с Томом, в том числе и по финансовым делам, а в феврале она уже в Токио, где вместе Таганкой целый месяц участвует в гастролях. Как можно выдержать такую нагрузку! И при этом звучит ее признание: "Больше всего в жизни я не люблю ездить, собирать и разбирать чемоданы, обживать новое помещение, не люблю новых людей... Но жизнь мне все время подбрасывает бесконечные гастроли в новые места". Вот так.
Однажды она уехала в дом свой знакомой на Крите, где в округе было всего три дома с незнакомыми ей людьми. "И я стала там жить. И такое отшельничество, такой покой на душе! Тут начинаешь понимать, кто ты на самом деле, начинаешь вычищать из себя шлак субъективных оценок и становишься терпимее ко всему" - пишет она в дневнике.
В ноябре Алла Демидова уже в Испании на гастролях с "Преступлением и наказанием" и это при том, что по ее же словам театра "Таганка" уже практически нет. "Дома в Москве мы не играем, идет суд из-за помещения.." В личной жизни тоже все не просто: " Атмосфера в Москве нехорошая, я даже боюсь выходить во двор с собакой и это в центре города, поэтому даже хорошо, что много сейчас гастролируем". Она играет мать Расколькникова, а в кино сыграла роль Хромоножки в "Бесах". При этом пишет: "Сказать откровенно - театр и игра мне надоели. Я наверное, переросла этот жанр". И вскоре она уходит из театра.
"Видимо я когда-то неправильно выбрала свою судьбу" - пишет она, а Том ей отвечает: "Вы не выбрали неподходящую судьбу. Ваше имя и Ваши роли знают не только в России, но и в Европе, Японии, Америке". И наконец, она принимает окончательное решение расстаться с Таганкой. 4 июля 1995 года она написала заявление об отпуске на 3 месяца и с этого дня уже не приходила в театр много лет.
Далекие друг от друга друзья начинают болеть - у Тома сердце, Демидова пишет о двух своих операциях. А потом опять Греция с сольными выступлениями, затем и города России, кстати вместе с нежно любимой мною Паолой Волковой, с которой они в это время дружны. Но Орел ее доконал: "Зал был не мой... Жить там - удавиться... Без любви к залу и зала к тебе лучше на сцену не выходить. Или подняться на гору гордыни профессионализма - но там одиночество".
1996 год - опять Афины, долго и плотно, о чем она пишет Тому так: "Я опять в Афинах, которые мне изрядно надоели. Здесь жарко, душно и смрадно, но это мой перевалочный пункт и мы возим "Медею" по летним фестивалям". На что Том ей отвечает: "Ты слишком долго там живешь, а все равно это не твой "дом". И она в своих дневниках: "Мне все больше хочется оставаться на сцене одной вместе с Поэзией и Музыкой". А Том порой становится забавным, когда пишет " Что значит тьфу, на перекладных, лучше, чем на нарах..." И при этом он абсолютно прав, когда пишет: " Я иногда не понимаю тебя, зато очень хорошо чувствую, но мои знания русского хромают". А она уже из Испании, которую объездила вдоль и поперек и сообщает: "Мне здесь хорошо, Испанию я люблю".
Практически ежегодно в мае Демидова бывает в Ялте, где живет по медицинским показаниям из-за когда-то перенесенного туберкулеза. В 1997 году она там снимается в детском фильме у Грамматикова. А осенью опять Испания и новое предложение Терзопулоса - сыграть Гамлета. Так об этом сообщает Том Батлер: "Интересно ты пишешь об изменчивой актерской судьбе: сегодня тебя зовут гениальной в одном месте и едва замечают потом в другом...Мне кажется, что ты должна больше работать в Терзопулосом - он ввел твое искусство в новое направление, универсальное. Без него, ты может быть бросила бы игру давно".
Интересную оценку Демидовой дает Юри Мэттью из Австралии: "Она любит стоять скрестив руки за спиной. Говорит без торопливости... Открыто ее раздражает глупость..." Это она в Алма-Ате создает спектакль, посвященный Параджанову: "Я вижу как великая актриса обживает сцену, энергизирует теперь уже свое пространство для своей "Медеи". Ее фигура пластична. Все лаконично, размеренно и безошибочно от ума. На лице - твердость, а глазах - отстраненность"...
1998 год - Демидова опять подолгу живет в Париже в квартирах друзей, а Том ей пишет в одном из писем: "Зачем тебе туда ездить каждый год? Может быть тебе там спокойнее?" Но видимо Тому непонятен режим жизни в России, когда не только Демидова ложится спать в 6 утра, встает в 1 дня и потом полдня себя реанимирует. "Это со мной только в Москве - пишет она. - Вот поеду в милый Париж и буду жить там в совсем другом ритме". И многие россияне ее могут понять, особенно с ноября по февраль.
Том пишет: "Какой темп жизни у вас! Не теряете время на мелочи, ссоры,зависть... уважаю Вас за качество быть не над толпой, а в стороне". И далее о соединении в ней несоединимого: "Слабость и сила, женственность и мужественность".
" И мой тебе совет - заботливо пишет Том - не злоупотребляй своей силой: нельзя так много работать - и в кино, и в театре, и бесконечные поездки. Ты можешь сломаться".
Но она уже в Колумбии, где кроме спектаклей у нее мастер-классы со студентами. И пишет ему: "Видимо у меня такая судьба - меня носит по всему свету и я отрабатываю чьи-то грехи, а может быть и свои. Но и дома у меня не все ладно. Так что душевного спокойствия никакого". Он же ей отвечает: "Ты женский Чичиков, собираешь чужие грехи и отрабатываешь их".
И Том оказался прав - бесконечные нагрузки резко сказались на здоровье - летом 1998 году Демидова в тяжелом состоянии попала в больницу и перенесла операцию, но вскоре отправилась домой и стала сниматься в фильме у Таланкина в роли жены Александра 1, а в сентябре повторная операция, потом правда была клиника в Монтре, где она наконец пришла в себя.
А в январе 1999 года она уже играет в "Дон-Жуане" и занята даже в танцах с кастаньетами - и это после двух полостных операций! В апреле 1999 года по просьбе Любимова она сыграла 1 спектакль "Добрый человек из Сезуана" в честь 35 -летия театра. А в июне она уже в Японии, и Том продолжает беспокоиться о ней: "Этот ваш стоицизм, фатализм совпадают с русским характером, но может в этот этап твоей жизни приехать сюда и оказаться в руках хорошего американского доктора". И приглашает ее пожить в их доме во время обследования. Но она уже в Карловых Варах, где правда пьет лечебную воду, но и продолжает думать о работе. "Вы правы, во мне действительно много фатального. Я убеждена, что от судьбы не уйти. Но лечиться надо, чтобы быть в форме." И осенью у нее уже планы на Париж, Израиль и Италию с концертами. А три прекрасных режиссера предлагают ей сыграть еще и мужские роли. А она при этом и книги пишет, в частности готовит рукопись об уже ушедших друзьях.
"Не всякому дано быть одаренным таким характером"- пишет ей Том. А она в ремарках сообщает о себе: "Последние годы мне легче входить на сцену в поэтических вечерах - я не читаю, а вхожу в образ поэта и присваиваю себе его стихи. От имени разных поэтов по-разному".
Я кстати, видела и слушала Аллу Демидову несколько лет назад на одном из таких вечеров в Филармонии СПб. Читала она замечательно и действительно совсем по- разному: Ахматову, Бродского, Самойлова, Пушкина. Это был прекрасный поэтический вечер и публика была совершенно "ее".
По телевизору как-то видела тройной концерт: она читала Ахматову, Фрейндлих - Цветаеву, Маквала пела и это было прекрасно.
"Кажется,что Пушкина умеет читать каждый - пишет Демидова в своих ремарках к названной книге. - На самом деле легче передать чувства, мысль, образ - труднее, духовные качества - очень трудно. Для того,чтобы прорваться в дух, нужна новая техника, а театр к ней не готов". И далее рассказывает об очень сложных съемках в "Пиковой даме", где, на мой взгляд, она сыграла одну и лучших своих ролей.
"2000 год - Демидова то в Греции, то во Франции, а переписка с Томом уже носит менее регулярный характер, к сожалению. В 2001 году она уже играет "Гамлета" и гастролирует с ним, а Том ей пишет: "Какой это подвиг - играть все главные роли в "Гамлете"! И нагрузки все-таки сказались - актриса попала в больницу с сердечным приступом, а в мае она уже опять играет в "Гамлете", на сей раз в Барселоне. А Том ей в следующем году пишет: "Мне жалко твоего Володю ( муж Демидовой Владимир Валуцкий). Это Одиссей наоборот - он играет Пенелопу".
В 2004 году она по приглашению английских аристократов Лондоне. Вспоминает, что была там туристом в 70-х годах. А летом она на фестивале в Выборге. Причем надо было знать этот город в то время - разруха исторических фасадов, довольно уныло, но башня, парк Монрепо... Но там она поранила ногу, ударили ее любимую собачку Микки, правда фильмы на фестивале были хорошие и порадовал вечер Михаила Козакова.
А осенью уже Америка, где не случилась встреча с Томом, о чем она очень жалеет и понимает, что их бумажная переписка вот-вот прекратится и придется все же переходить на общение по электронной почте. Но редкие письма еще остаются в 2005-м, в одном из которых Демидова пишет: "Прошло несколько лет с тех пор, как мы с Вами виделись, а у меня внутренняя связь с Вами не прерывается. Я думаю, что это из-за Вашего благородства и доброты. Не так часто мне встречались такие люди". И спрашивает его - может быть им издать эту переписку. "Я преклоняю голову перед тобой - пишет Том, - перед твоей ролью в сохранении и распространении русской культуры". Письма он переслал, но в копиях, так как твердо написал: "Оригиналы пусть останутся у меня". Понятно, что они ему очень дороги.
Такой вот творческий роман в письмах, очень достойный публикации, что и осуществило издательство "Зебра" в 2010 году.
Очень нужная и полезная книга и я рада, что не поленилась здесь многое из нее законспектировать.
Жаль только,что не нашла в интернете фото Тома Батлера, только фото университета в Гарварде, где он работал и где бывала Алла Демидова.
Том Батлер – профессор Гарвардского Университета. Преподавал историю Византии и древние славянские языки. По происхождению он ирландец, знаток мировой поэзии, сам пишет стихи и занимается переводами. Они познакомились с Демидовой в 1990 году на одном и литературных вечеров в Америке и почти сразу подружились. Необыкновенно доброжелательный и порядочный Том предложил Демидовой помощь в оформлении ее финансовых дел в Америке и много лет помогал ей осуществлять взаимодействие с банком по ее кредитным картам.
Но то в жизни, а в творческом подходе они были настолько душевно близки, что письма их друг к другу - это блистательный дневник времени. Со стороны Демидовой - это в большинстве своем ее описание поездок за рубеж на гастроли, причем обязательно написанные в дни ее там пребывания. Дело в том, что эти письма в 90-х годах трудно было доверить почте в России и чаще всего они передавались с оказией, или пересылались по почте из-за рубежа. Например, из Парижа или Афин.
Очень интересны предисловия к большинству писем, разбавленные дневниковыми записями самой Демидовой. Что у нас творилось в 1990 году страшно вспомнить - карточки на продукты, демонстрации на улицах и выезды актеров за границу - как долгожданные глотки воздуха во всех смыслах.
1990 год, Демидова с большим успехом выступает на вечере памяти Ахматовой, устроенном Бродским, с которым ей пришлось немного поспорить, но затем у них сложились очень уважительные отношения. А вот с Томом Батлером отношения сразу стали душевными. Она с первых писем - причем это бумажная переписка, а не по электронной почте, описывает ему свои встречи с интересными людьми, нюансы репетиций и свои душевные переживания. В одном из первых писем к нему в июле 1990 года она пишет: "Вы - мой дневник. Когда я уезжаю, то оказываюсь в каком-то вакууме. Мне хочется поделиться увиденным, но не будешь же рассказывать об этом там живущим. В Москву писать бесполезно - письма не дойдут". Мы уже забыли про такие вещи, а ведь это было.
В те годы Демидову часто приглашают с ее спектаклем "Федра", кроме того, она начинает все больше ездить к своим подругам в разных странах - в Париж и Венецию, в Щвейцарию и Грецию. И вот при всем множестве подруг - такие плотные и откровенные письма именно ирландскому профессору в Америку. Родственная душа - иначе не скажешь.
Русский язык Тома в письмах не идеален и Демидова позже в интервью признается, что редактировала его письма. И все же они достаточно хорошо написаны и он уже старается найти дополнительные контакты для актрисы в Америке.
В 1990 году любимовский театр на Таганке еще жив, но уже начинаются брожения, но Демидова пишет о них сухо в выдержках из своих дневников, однако понятно, что она остается на стороне Любимова и осуждает Губенко.
Очень интересны ее суждения о музеях: "Пергамский алтарь - бой богов... Аскетизм Греции лучше, чем позднейшие завитки и излишества в камне". Или "Потсдам... -грандиозность" - это в Берлине, где в конце 1990 года уже нет стены, но Демидова отмечает огромную разницу между людьми.
В январе 1991 года Том уже волнуется, во что выльется демократия в России, а Демидова ему позже напишет, что письма не доходят не только из России в Америку, но и по стране. У ее театра гастроли в Чехословакии и благодаря этому снова налаживается переписка, где она ему откровенно сообщает, что в дома ее выручают заработки на сольных концертах с чтением стихов по приглашению из разных стран.По ее словам, возможен голод и обходится она часто посылками друзей из Европы. А Том Батлер ее уверяет, что это трудности перехода к жизни в новой системе свержения "советов". Он называет Демидову посредницей между первой и второй эмиграциями в Америку и сравнивает ее нежелание уехать из России навсегда с ахматовским решением остаться в своей стране.
А она продолжает мотаться с гастролями по Европе - Германия, Испания, Португалия - и это только за 1 месяц. Том в ответ это оценивает очень жестко: "Ты своими гастролями обмениваешь духовные "изделия на продукты. ...то есть кормишь души зрителей. Такая торговля всегда была судьбой артиста".
Возвращаясь ненадолго в Москву, она видит такое, о чем потом пишет: "Том, у нас - ужас! Полнейшая беспросветность. У людей нет цели- для чего учиться, заниматься искусством..." Но Том ей пишет, что по всему миру "ужас". Видимо кризис в те годы в культуре был не только в России.
Но все же в Европе культурная жизнь бурлит и Демидова много ездит по городам Италии, прекрасно описывает ее города и церкви. Очень устает, и попутно делает такую запись:" "Я - фаталист. Абсолютно убеждена, что каждому человеку свой срок дан, и когда завод кончится, то и здоровые люди погибают..." А Том ей пишет: "Французы и греки тебя любят... Думаю, что Франция - твое второе отечество и не только из-за культурных причин, а из-за психологии зрителей". И Демидова в письмах неоднократно будет это подтверждать, бывая во Франции иногда чуть ли не чаще, чем дома, играя во многих спектаклях, и это при том, что из-за трагической смерти Антуана Витеза не состоялось ее еще более тесное сотрудничество с парижскими сценами.
Начало 1992 года Демидова проводит в Канаде с сольными выступлениями и у нее есть время поразмышлять. Она пишет: "Я люблю плыть по течению, то есть не сопротивляться обстоятельствам. Книги, работа - это своего рода наркотик, который спасает от наших мыслей... Видимо, живу в каком-то для себя выдуманном мире."
А кочевье в ее жизни продолжается: Афины, потом Щвейцария и редкие дни на своей даче в Истре. 1993-й год открывается репетициями в Греции спектакля "Квартет" Терзопулоса - она подробно описывает репетиции в своих дневниках и письмах к другу. Но сразу после премьеры едет в Нью-Йорк, встречается с Томом, в том числе и по финансовым делам, а в феврале она уже в Токио, где вместе Таганкой целый месяц участвует в гастролях. Как можно выдержать такую нагрузку! И при этом звучит ее признание: "Больше всего в жизни я не люблю ездить, собирать и разбирать чемоданы, обживать новое помещение, не люблю новых людей... Но жизнь мне все время подбрасывает бесконечные гастроли в новые места". Вот так.
В ноябре Алла Демидова уже в Испании на гастролях с "Преступлением и наказанием" и это при том, что по ее же словам театра "Таганка" уже практически нет. "Дома в Москве мы не играем, идет суд из-за помещения.." В личной жизни тоже все не просто: " Атмосфера в Москве нехорошая, я даже боюсь выходить во двор с собакой и это в центре города, поэтому даже хорошо, что много сейчас гастролируем". Она играет мать Расколькникова, а в кино сыграла роль Хромоножки в "Бесах". При этом пишет: "Сказать откровенно - театр и игра мне надоели. Я наверное, переросла этот жанр". И вскоре она уходит из театра.
Далекие друг от друга друзья начинают болеть - у Тома сердце, Демидова пишет о двух своих операциях. А потом опять Греция с сольными выступлениями, затем и города России, кстати вместе с нежно любимой мною Паолой Волковой, с которой они в это время дружны. Но Орел ее доконал: "Зал был не мой... Жить там - удавиться... Без любви к залу и зала к тебе лучше на сцену не выходить. Или подняться на гору гордыни профессионализма - но там одиночество".
1996 год - опять Афины, долго и плотно, о чем она пишет Тому так: "Я опять в Афинах, которые мне изрядно надоели. Здесь жарко, душно и смрадно, но это мой перевалочный пункт и мы возим "Медею" по летним фестивалям". На что Том ей отвечает: "Ты слишком долго там живешь, а все равно это не твой "дом". И она в своих дневниках: "Мне все больше хочется оставаться на сцене одной вместе с Поэзией и Музыкой". А Том порой становится забавным, когда пишет " Что значит тьфу, на перекладных, лучше, чем на нарах..." И при этом он абсолютно прав, когда пишет: " Я иногда не понимаю тебя, зато очень хорошо чувствую, но мои знания русского хромают". А она уже из Испании, которую объездила вдоль и поперек и сообщает: "Мне здесь хорошо, Испанию я люблю".
Практически ежегодно в мае Демидова бывает в Ялте, где живет по медицинским показаниям из-за когда-то перенесенного туберкулеза. В 1997 году она там снимается в детском фильме у Грамматикова. А осенью опять Испания и новое предложение Терзопулоса - сыграть Гамлета. Так об этом сообщает Том Батлер: "Интересно ты пишешь об изменчивой актерской судьбе: сегодня тебя зовут гениальной в одном месте и едва замечают потом в другом...Мне кажется, что ты должна больше работать в Терзопулосом - он ввел твое искусство в новое направление, универсальное. Без него, ты может быть бросила бы игру давно".
Интересную оценку Демидовой дает Юри Мэттью из Австралии: "Она любит стоять скрестив руки за спиной. Говорит без торопливости... Открыто ее раздражает глупость..." Это она в Алма-Ате создает спектакль, посвященный Параджанову: "Я вижу как великая актриса обживает сцену, энергизирует теперь уже свое пространство для своей "Медеи". Ее фигура пластична. Все лаконично, размеренно и безошибочно от ума. На лице - твердость, а глазах - отстраненность"...
1998 год - Демидова опять подолгу живет в Париже в квартирах друзей, а Том ей пишет в одном из писем: "Зачем тебе туда ездить каждый год? Может быть тебе там спокойнее?" Но видимо Тому непонятен режим жизни в России, когда не только Демидова ложится спать в 6 утра, встает в 1 дня и потом полдня себя реанимирует. "Это со мной только в Москве - пишет она. - Вот поеду в милый Париж и буду жить там в совсем другом ритме". И многие россияне ее могут понять, особенно с ноября по февраль.
Том пишет: "Какой темп жизни у вас! Не теряете время на мелочи, ссоры,зависть... уважаю Вас за качество быть не над толпой, а в стороне". И далее о соединении в ней несоединимого: "Слабость и сила, женственность и мужественность".
Но она уже в Колумбии, где кроме спектаклей у нее мастер-классы со студентами. И пишет ему: "Видимо у меня такая судьба - меня носит по всему свету и я отрабатываю чьи-то грехи, а может быть и свои. Но и дома у меня не все ладно. Так что душевного спокойствия никакого". Он же ей отвечает: "Ты женский Чичиков, собираешь чужие грехи и отрабатываешь их".
И Том оказался прав - бесконечные нагрузки резко сказались на здоровье - летом 1998 году Демидова в тяжелом состоянии попала в больницу и перенесла операцию, но вскоре отправилась домой и стала сниматься в фильме у Таланкина в роли жены Александра 1, а в сентябре повторная операция, потом правда была клиника в Монтре, где она наконец пришла в себя.
А в январе 1999 года она уже играет в "Дон-Жуане" и занята даже в танцах с кастаньетами - и это после двух полостных операций! В апреле 1999 года по просьбе Любимова она сыграла 1 спектакль "Добрый человек из Сезуана" в честь 35 -летия театра. А в июне она уже в Японии, и Том продолжает беспокоиться о ней: "Этот ваш стоицизм, фатализм совпадают с русским характером, но может в этот этап твоей жизни приехать сюда и оказаться в руках хорошего американского доктора". И приглашает ее пожить в их доме во время обследования. Но она уже в Карловых Варах, где правда пьет лечебную воду, но и продолжает думать о работе. "Вы правы, во мне действительно много фатального. Я убеждена, что от судьбы не уйти. Но лечиться надо, чтобы быть в форме." И осенью у нее уже планы на Париж, Израиль и Италию с концертами. А три прекрасных режиссера предлагают ей сыграть еще и мужские роли. А она при этом и книги пишет, в частности готовит рукопись об уже ушедших друзьях.
"Не всякому дано быть одаренным таким характером"- пишет ей Том. А она в ремарках сообщает о себе: "Последние годы мне легче входить на сцену в поэтических вечерах - я не читаю, а вхожу в образ поэта и присваиваю себе его стихи. От имени разных поэтов по-разному".
Я кстати, видела и слушала Аллу Демидову несколько лет назад на одном из таких вечеров в Филармонии СПб. Читала она замечательно и действительно совсем по- разному: Ахматову, Бродского, Самойлова, Пушкина. Это был прекрасный поэтический вечер и публика была совершенно "ее".
По телевизору как-то видела тройной концерт: она читала Ахматову, Фрейндлих - Цветаеву, Маквала пела и это было прекрасно.
"Кажется,что Пушкина умеет читать каждый - пишет Демидова в своих ремарках к названной книге. - На самом деле легче передать чувства, мысль, образ - труднее, духовные качества - очень трудно. Для того,чтобы прорваться в дух, нужна новая техника, а театр к ней не готов". И далее рассказывает об очень сложных съемках в "Пиковой даме", где, на мой взгляд, она сыграла одну и лучших своих ролей.
"2000 год - Демидова то в Греции, то во Франции, а переписка с Томом уже носит менее регулярный характер, к сожалению. В 2001 году она уже играет "Гамлета" и гастролирует с ним, а Том ей пишет: "Какой это подвиг - играть все главные роли в "Гамлете"! И нагрузки все-таки сказались - актриса попала в больницу с сердечным приступом, а в мае она уже опять играет в "Гамлете", на сей раз в Барселоне. А Том ей в следующем году пишет: "Мне жалко твоего Володю ( муж Демидовой Владимир Валуцкий). Это Одиссей наоборот - он играет Пенелопу".
В 2004 году она по приглашению английских аристократов Лондоне. Вспоминает, что была там туристом в 70-х годах. А летом она на фестивале в Выборге. Причем надо было знать этот город в то время - разруха исторических фасадов, довольно уныло, но башня, парк Монрепо... Но там она поранила ногу, ударили ее любимую собачку Микки, правда фильмы на фестивале были хорошие и порадовал вечер Михаила Козакова.
А осенью уже Америка, где не случилась встреча с Томом, о чем она очень жалеет и понимает, что их бумажная переписка вот-вот прекратится и придется все же переходить на общение по электронной почте. Но редкие письма еще остаются в 2005-м, в одном из которых Демидова пишет: "Прошло несколько лет с тех пор, как мы с Вами виделись, а у меня внутренняя связь с Вами не прерывается. Я думаю, что это из-за Вашего благородства и доброты. Не так часто мне встречались такие люди". И спрашивает его - может быть им издать эту переписку. "Я преклоняю голову перед тобой - пишет Том, - перед твоей ролью в сохранении и распространении русской культуры". Письма он переслал, но в копиях, так как твердо написал: "Оригиналы пусть останутся у меня". Понятно, что они ему очень дороги.
Такой вот творческий роман в письмах, очень достойный публикации, что и осуществило издательство "Зебра" в 2010 году.
Очень нужная и полезная книга и я рада, что не поленилась здесь многое из нее законспектировать.
Комментариев нет:
Отправить комментарий